Она снова набрала выученный наизусть номер телефона. Он не был записан в телефонной книге. Казалось, что эти цифры навсегда остались в её памяти. И даже если она забудет вдруг, где находится, какой сейчас год и как её зовут, то эти цифры все равно не забудутся. Это была магия—магия сердца.
Она всегда звонила в одно и тоже время—утром, когда небо ещё было сонным. 7 длинных гудков. Всё так, как всегда. А потом тишина. Такая родная тишина и дыхание. Она слушала его с таким наслаждение, с каким ценители музыки слушают симфонии. 57 секунд обмена вдохами и выдохами. Никогда не больше 59 секунд. Словно намек, что она заберет не больше минуты его времени. Хоть как бы этого не хотелось…
Утренняя улыбка новому дню. Чай с лимоном. И воспоминания. То, как она впервые увидела его объявление на автобусной остановке: «Слова теряют смысл. Помолчим?». Внизу был написан номер телефона. Помнит дрожь в руках, когда она первый раз набирала эти цифры и предательские мысли в голове, что то объявление лишь неудачный розыгрыш какого-то подростка. И всеобъемлющая тишина разговора. Но такая…близкая, что ли. Словно в ней гораздо больше атомов смысла, чем в словах.
Они молчали уже полгода. Это стало такой себе традицией, без которой не обходился каждый день. Но с каждым молчанием приходило какое-то новое знание друг о друге.
Нет, она не была необщительной девушкой. Как раз наоборот. Её смех был настолько искренним и чистым, что остальным хотелось смеяться вместе с ней. Она всегда умела находить общие интересы и темы для разговора и видела в каждом человеке свет. Она словно была наполнена этим ласковым теплом, которое согревало окружающих её людей. Но ей так не хватало тишины. Той тишины, которая позволительна лишь между очень близкими людьми. Тишины, которая не нависает грузом, а говорит о нити, связывающей души.
Он тоже не был скрытным и угрюмым. Его любили за то, что он всегда мог разрядить обстановку какой-то шуткой и создать атмосферу праздника на мероприятиях. Он был душой компанией и любимчиком судьбы. Но по утрам и вечерам ему очень не хватало беззвучия, наполненного смыслом.
Он до сих пор помнит то, как повесил одно-единственное объявление на автобусной остановке и надежду, щемящую в душе, когда он ожидал звонка. Он помнит, как звонили какие-то школьники и смеялись. И то, как в первый раз на свое молчание услышал такую же тишину. Насколько близкой была эта тишина. Словно за пару секунд он нашел ту родственную душу, которую люди ищут годами.
Он всегда звонил ей в одно и тоже время— вечером, когда солнце рисовало на облаках акварелью. Молчание длилось всегда немного больше 1 минуты. Словно он хотел помолчать больше, но боялся, что отвлекает её. А потом он засыпал с улыбкой на лице, которая растворялась в свете звёзд.
Их телефоны никогда не были выключенными. Хоть каждый и знал, что время звонка не изменится, все равно боялся пропустить невероятно нужное молчание.
Они оба боялись услышать короткие гудки или фразу оператора про недоступность. Что-то было в этом такое жуткое, словно маленькое предательство одной большой верности.
Как-то днем она решила позвонить ему. Так внепланово…И так внепланово не молчать, а сказать ему нечто очень важное. Но в ответ она услышала короткие гудки. В это мгновение он звонил ей. И тоже слышал убийственную мелодию гудков.
Она снова пошла на ту остановку и наклеила объявление: «Мы знаем цену молчания. Поговорим?». А сзади послышался голос:
-Поговорим.
Она узнала его по дыханию.
вход
начало
