Ничего не случилось бы, если бы он не запер калитку. Если бы просто оставил её открытой. Ничего бы не было.
Впрочем, нет. Калитка тут ни при чём, всё началось гораздо раньше. Дело было в Тане. И что ей только стоило остаться наверху, как велели, так нет же - потащилась за Володей, ещё и малыша за собой потянула. И если для двоих у замочной скважины в двери зала ещё нашлось бы место, то для троих его никак не хватало.
- Убирайся отсюда, - прошипел Володя, едва заслышав стук её башмаков на лестнице. Оборачиваться не требовалось - так семенить, топоча при том, будто лошадь, могла только его ненаглядная сестрёнка.
- Сам убирайся, - громко ответила Таня и больно ткнула его локтем под ребро. Володя дёрнулся и едва не наступил на Колю, тише мышки шмыгнувшего за сестриной юбкой. Таня немедленно воспользовалась замешательством брата и прильнула к замочной скважине. Ей для этого даже приседать не пришлось - достаточно было чуть-чуть нагнуться. Малыш Коля пристроился рядом, благоразумно приложив ухо к дверной щели. Володя оказался бесповоротно вытеснен с занимаемых позиций. Он рассеяно поглядел на сестру, размышляя, не стукнуть ли её прямо сейчас, потом решил быть куртуазным и стиснул её локоть.
- Пусти, - не двигаясь, сказала Таня.
Коля шумно засопел снизу, возмущённый их вознёй. Временно сдавшись, Володя отпустил сестру и, отодвинувшись от неё, окинул дверь обречённым взглядом. Между панелью и косяком проходила тоненькая щель; на зиму её забивали паклей; но сейчас стояло лето, посему все дыры и трещины дома были гостеприимно раскрыты для сквозняков. Щель была совсем узкая и располагалась высоковато. Володя приподнялся на цыпочки, упёрся ладонями в дверь для опоры и прильнул к щели.