начало

• «   алекс74 17.10.07 11:03

  »
  ответ для: селебрина

  А я спокойствие люблУУУУУУ... Мне не надо чтобы улыбалисьььььь.... Тошно мне станет...бееееее
• «   алекс74 17.10.07 11:01

  »
  ответ для: селебрина

  Ок, добазарились.. теперь держисссяяя
• «   алекс74 17.10.07 10:59

  »
  ответ для: селебрина

  Ну вот, осилила наконец-то ... Прикольненько.. сыну читала, понял чего???? Народу своему разослать что ли??
• «   селебрина 17.10.07 09:03

  »
  ответ для: Алекс74

  Не волнуйся! Там, куды тебя доставят молодые и красивые, будет в основном запрашиваемый контингент! А какой щастливый... Улыбацца будут табе и днём, и ночью...
• «   селебрина 17.10.07 08:41

  »
  ответ для: Алекс74

  Словарей у мну многооо! Целый интернет! Аж трыщыть по швам! Так что обращайся! Чё мне стоит в поисковик бросить словцо...
• «   селебрина 17.10.07 08:38

  »
  ответ для: Алекс74

  Сказка
  для детей и взрослых
  про Тютельку, Утельку, Зимнего Деда
  и чумичкину зависть
  В самом обыкновенном лесу под самым обыкновенным дубом стоял самый обыкновенный дом. И жили в нём два братца: Тютелька и Утелька. Жили они — не тужили: зимой из дерева пуговицы вырезали, летом грибы–ягоды собирали, никого не обижали, друг с другом ладили. За весёлый нрав и трудолюбие все их привечали: мамы нерадивым деткам в пример ставили, а лесные кумушки (белочки, зайчихи и прочие любительницы поговорить) в глаза и за глаза нахваливали.
  Молва — что ручей, бежит — преград не знает, и докатилась слава о них до леса соседнего, чащами своими знаменитого.
  Много народу пряталось в зарослях тех — и худого, и доброго. Но в самой главной трущобе, куда и в жаркий летний день Солнце заглядывало с неохотой, жила одна–единственная женщина, до того грязная и неопрятная, что прозвали её Чумичкой1 . Ум у неё был острый, характер — завистливый, любви она не знала, дружить не умела. Звери её жалели, но сторонились.
  Как услышала Чумичка про дружную жизнь Тютельки с Утелькой — потеряла сон и покой. День не ест, другой не пьёт, на кровати с боку на бок ворочается, от зависти зеленеет. И так ей чужое согласие душу жгло, что порешила она его разрушить.
  Наломала Чумичка дров, развела костёр и повесила над ним самый большой горшок, какой в чулане нашла. Воды из болота принесла и стала зелье варить. Едва закипела вода, бросила Чумичка в неё три корня уродливых, добавила для вкуса листа земляничного, поварила подольше, чтобы запах тины болотной исчез, да поставила варево своё настаиваться. А сама взяла золы из костра* и пошла на речку мыться и платье стирать.
  Коренья те непростые были: от первого в сердце закипала злоба, второй горячил кровь и делал человека гневливым, а третий — леденил душу. Отведавший его становился жестоким и безжалостным.
  Через три дня, причёсанная да ухоженная, стала Чумичка собираться в дорогу. Положила в котомку2 краюшку хлеба, ягод сушёных, травок целебных да бутыль большую с янтарной жидкостью, пыжом3 из листа смородинового заткнутую. Дверь входную палкой подперла, чтобы ветром листвы опавшей в дом не нанесло, повязалась платком и отправилась в путь.
  Недаром люди сказывают: в очи не хвали, за очи не брани. Стали Тютелька с Утелькой к хвальбе кумушек лесных прислушиваться да и загордились. То один о себе возомнит, то другой на братца работу потруднее оставит. Им самим ещё и невдомёк было, а меж ними уже тень разлада легла.
  Чумичка тем временем всё шла и шла и пришла, наконец, к дому Тютельки и Утельки. Постучалась в окно и говорит:
  — Есть тут кто живой? Гостей встречайте, ворота отворяйте! Пришёл гость дорогой, некупленный, даровой! Долго ходила, пять лаптей сносила, издалёка шла, гостинцев принесла!
  Удивились братцы гостье незваной, обрадовались, стали на стол накрывать. И так дружно у них это получалось, что Чумичка аж затряслась от зависти и в котомку свою скорей полезла, чтобы никто злобы её не заметил. Тютелька из погреба соленья–варенья несёт, Утелька из печи пирог да кашу вынимает, а гостья подарки свои достаёт:
  — Вот вам на зиму, — говорит, — угощение. Чайку с моими травками и ягодками попьёте, лето вспомните, меня добрым словом помянете.
  Поблагодарили хозяева гостью дорогую, за стол пригласили, потчевать стали. Тютелька ей еды подкладывает, Утелька питья подливает, и вместе спрашивают: вкусно ли, сладко ли, не надобно ли ещё чего? А как принялись они за чай с пирогом, Чумичка и говорит:
  — Есть у меня отвар кореньев редких с листом земляничным. Горчит, правда, но всё потому, что сила в нём целебная, необыкновенная. Кто выпьет разок — от любой хвори поправится. Отведайте, не побрезгуйте, по ложечке всего, много и не надо.
  Отказываться — гостью обижать. Налила Чумичка хозяевам по ложке зелья, выпили они его да поблагодарили. И не было бы Тютельке и Утельке никакого вреда от варева душевредного4 , если бы они ещё раньше от похвал кумушек лесных не заважничали. А уж тому, кто чваниться5 да самотничать6 стал, и до беды недалеко.
  Гостья же наелась–напилась, на печи отоспалась, платком подвязалась, с хозяевами распрощалась, котомку взяла да и вон пошла.
  
  * * *
  
  После ухода Чумички всё у человечков вкривь и вкось потекло. За что ни возьмутся — ссориться начинают. Никакого дела сделать не могут, один другого во всём винит, брат на брата самую тяжёлую работу оставляет.
  Осень миновала, зима подошла, а Тютелька и Утелька дров не запасли, грибов не насобирали, капусты не насолили. Холодно у них в доме стало, неуютно. Полы немыты, печь нетоплена, а хозяева знай себе бранятся с раннего утра до позднего вечера. И как их раньше все привечали, так теперь стороной обходить стали. Кто громче всех хвалил, тот нынче усерднее всех ругает.
  И вот пошли они как–то раз на ярмарку пуговицы, какие у них по углам с прошлых лет завалялись, продавать. Стали товар свой небогатый раскладывать да невзначай и обронили. Рассыпались пуговки резные, покатились во все стороны, под ноги прохожим, а вместе с ними рассыпались и надежды братцев прикупить себе еды.
  Онемели незадачливые продавцы от ужаса: зима–то — вот она, на пороге стоит, а у них в погребе хоть шаром покати. И нет бы горемыкам опомниться, помириться, дружно над бедой приключившейся поплакать да дружно в путь отправиться — домой, вместе думать, как перезимовать. Не тут–то было. Принялись они виноватить7 один другого.
  Слово за слово — такой крик поднялся, что стал сбегаться народ поглазеть на происходящее. Всяк себе занятие по душе находит: кто пальцем на спорщиков показывает, смеётся, кто головой качает, осуждает. А Тютелька Утельку уже в грудь толкает, сбить с ног норовит, да и тот петушится, от брата не отстаёт. Чуть–чуть до драки дело не дошло.
  И натешили бы вдоволь человечки лесной народ, если бы к ним через толпу зевак не пробился старый мудрый Ворон. Развёл он забияк в разные стороны, зрителей устыдил за любопытство, на кумушек лесных прикрикнул, чтобы не сплетничали, косточки Тютельке и Утельке не перемывали. Да велел всем расходиться.
  На чужой роток не накинешь платок, так что весть о ссоре на ярмарке всё равно по лесу поползла. Но поскольку Ворона уважали и побаивались, то много об этом не говорили, так — посудачили–посудачили да и забыли.
  После того памятного дня братцы притихли. Криков и споров меж ними больше не было, но и мириться они не мирились. Стали жить как чужие: друг друга словно не замечают, каждый в своём углу сидит, думу ему одному известную думает. Запасы их скудные с каждым днём таяли. Зимой съел бы грибок, да снег глубок! И рады бы человечки припасти чего — да где теперь! Время вышло.
  Нежданно–негаданно к Тютельке с Утелькой Ворон в гости пожаловал. Картошки мешок принёс, яблок мочёных. На житьё–бытьё их невесёлое поглядел, чаю попил, а потом и говорит:
  — Надобно вам к Зимнему Деду идти, что в сосновом бору за Гнилым Болотом живёт. Раз в году, под Рождество, Дед в наших краях появляется, а на Сретенье8, когда зима с летом встречаются, снова уходит неведомо куда. Потому и зимним прозвали. Говорят, что открыты ему души людские, поэтому тот, кто сумеет добраться до него — все сомнения свои разрешит и добрый совет получит.
  Задумался Ворон, вздохнул тяжело и продолжил:
  — Да только нелегко это: дорогу к нему злыдарки9 стерегут, козни путникам чинят, от пути отвращают. Но всё одно: помочь в вашей беде больше некому. Так что поспешайте и помните: у кого нужда велика, тот до Зимнего Деда непременно дойдёт, если только не испугается да сам назад не поворотит.
  Ворон ушёл, и человечки снова по углам разошлись. А когда морозы ударили, стал Тютелька замечать, что братец его заскучал: спит–не спит, на печи лежит, есть не желает, от тоски страдает.
  Поначалу ещё вставал Утелька изредка яблочка мочёного пожевать, а потом и вовсе перестал. И вот однажды сидел Тютелька пригорюнившись и смотрел в окно. Взгляд его скользнул по заснеженному лесу, по сугробам у крыльца, по цепочке заячьих следов в огороде и в конце–концов остановился на молоденькой ёлочке, которая росла неподалёку.
  Как человечки любили это деревце раньше, как заботились о нём! Каждый год перед Рождеством на ёлке появлялись засахаренные вишни, пахнущие ранней осенью яблоки, орехи в серебряной бумаге. Гирлянды сушёных боровиков и усыпанных маком баранок свисали почти до самой земли, приводя в восторг окрестных бельчат, ежат, синичек и прочую мелюзгу. Ведь каждый, кто приходил к братцам на Святки, уносил с собой гостинец по сердцу.
  А сейчас зелёная красавица стояла ненаряженная, — только снег притягивал её ветки к земле. Это было печально и как–то неправильно. Так не должно было быть!
  Впервые за много дней Тютелька знал, что делать. Он напёк картошки, смазал лыжи. Затем, тщательно укутав, положил вконец ослабевшего Утельку на санки и отправился в путь.
  
  * * *
  
  Гнилое Болото встретило братцев тишиной. Раньше, бывало, они приходили сюда осенью за клюквой... Тютелька оглянулся по сторонам, вспоминая, как мягко тогда пружинила почва под ногами. Сейчас же болото замёрзло и напоминало заснеженную поляну, поросшую редняком10 . Сосновый бор темнел у горизонта, до него было ещё далеко. Пора и отдохнуть.
  Отстегнув лыжи, человечек присел возле санок на корточки и заботливо подоткнул одеяло. “Чего можно ждать от злыдарок?“ — думал он, глядя на брата и поправляя выбившиеся у того из–под шапочки волосы. Рука коснулась лба. “Какой холодный!“ — Тютелька вздрогнул от неожиданности и с тревогой вгляделся в лицо спящего. Оно было спокойным и даже величественным. Бледные (ни кровинки!) щёки. На ресницах серебрится иней. Больше всего Утелька походил на фарфоровую куклу.
  “Неужели опоздал?“ — с ужасом думал Тютелька, торопливо прилаживая лыжи. Через несколько минут, забыв об усталости, он уже быстро скользил в сторону бора. В висках стучало одно: “Скорее!“.
  Ох и старались злыдарки напугать человечка, сбить с дороги! То девицей–красавицей обернутся, окликнут ласково, тёплый дом и вкусный ужин посулят. То застонут жалобно, о помощи умоляют, зовут вглубь леса. А то вдруг снегом кинут в лицо да расхохочутся так, что от страха сердце в груди замирает.
  Однако Ворон правду сказывал: стращать злыдарки стращали, но не более того. Так что выехал Тютелька к вечеру из лесу на поляну. Глядит, на поляне — избушка, а возле избушки той — Зимний Дед стоит. Синяя шуба кушаком нарядным перехвачена, шапка мехом оторочена, на рукавицах узор замысловатый вывязан.
  — Здравствуй, дедушка!
  Человечек поклонился. Дед кивнул в ответ:
  — Зачем пожаловал?
  — Ехал за советом, да в пути другая нужда объявилась. Не могу братца моего ото сна разбудить. Замёрз он в дороге, слабый был, — Тютелька с надеждой взглянул на старика, — помоги, дедушка!
  Заскрипели сосны на ветру, и ответил Дед:
  — Не могу тебя ничем порадовать. Проснётся он, когда час настанет, а сейчас время пришло расставаться вам. Оставляй его и езжай домой. Я сам о нём позабочусь.
  Человечек опустил голову и всхлипнул.
  — О себе ли плачешь?
  Старик смотрел на Тютельку, который варежкой утирал сбегавшие по щекам слёзы.
  — И о себе, дедушка, и о братце. Грустно расставаться–то.
  Дед нахмурил брови и покачал головой. Взгляд его стал строгим.
  — Не про вас ли люди говорят: вместе тесно, врозь скучно? Уж лучше расстаться, чем так жить, как вы жили, Бога гневили.
  Ёкнуло сердце у человечка, щёки стыдом обожгло. Опустил он голову ещё ниже, в ноги себе смотрит, глаз не показывает.
  — Твоя правда, дедушка. Только тяжело ему будет одному, где бы он ни оказался. Слабый он!.. И ещё обижал я его, а прощения не попросил.
  — Так ведь и он обижал тебя, — старик пытливо смотрел на Тютельку, — работу на тебя перекладывал, неуклюжий был. Вместе–то веселее, кто ж спорит, да теперь тебе легче будет.
  — Что ты, дедушка! — Тютелька аж руками всплеснул. — Я зла на него не держу, сам виноват. А вот перед ним повиниться не успел.
  Человечек с грустью посмотрел на старика.
  — Как ты думаешь, дедушка, простил бы он меня?
  Улыбнулся Дед в бороду седую и говорит:
  — Там видно будет. Иди–ка ты, друг милый, домой, да братца своего забирай. И впредь не ссорьтесь.
  Тютелька и не помнил даже, как с Зимним Дедом распрощался. Отъехал от избушки, оглянулся, а её и не видать: как не было! Только из–за дерева невдалеке злыдарка кулаком грозит. Наклонился человечек над Утелькой, а у того по щеке капля стекает. И не понять: то ли слеза это, то ли иней на ресницах тает.
  
  * * *
  
  Радость не вечна, печаль не бесконечна... Стал Утелька понемногу поправляться. К марту у больного щёки порозовели, а как первая капель затренькала за окном, сел он на лавке, с которой столько месяцев не вставал. Жмурится от солнца яркого, по сторонам оглядывается. А тут и братец к нему подошёл.
  Посмотрели человечки друг на друга, защемило сердца у них, бросились они в объятия один к другому и заплакали так горько, что слёзы те растопили жестокость в душах их, прогнали из сердец злобу, а из крови — гнев. И не было у них дня радостнее, чем этот, ни до, ни после...
  Стали братцы жить–поживать, всем помогать.
  Как заслышат, что у кого–то в доме разлад пошёл, все дела свои бросают и бегут хозяев мирить. И так участливо, так ладно они повздоривших обиды забыть уговаривают, что любо–дорого посмотреть.
  А Чумичка что? Да так и ходит по миру с бутылью своей, смородиновым пыжом заткнутой. И уж если кто завидовать вздумает, злобничать или ссориться начнёт, у того, значит, Чумичка в гостях побывала. Вот так.
  
  Примечания
  
  *В старину для мытья и стирки употребляли золу. В ней содержится поташ (углекислый калий K2CO3), который обладает моющими свойствами. В настоящее время поташ используется в производстве жидкого мыла.
  
  Толковый словарь
  
  1чумичка — (здесь) замарашка, грязнушка, чумазка;
  2котомка — путевая сума; обычно плетётся из лыка или бересты; бывает и кожаная, суконная, и носится за плечами;
  3пыж — (здесь) затычка;
  4душевредный — вредный для души;
  5чваниться — зазнаваться, гордиться, тщеславиться, требуя признания за собою каких-либо особых достоинств;
  6самотничать — искать только своей выгоды, себе добра и удобства, за счёт других;
  7виноватить — обличать, ставить виновным, причинным, обвинять;
  8Сретенье или Сретенье Господне — 15 февраля; один из двенадцати самых главных церковных праздников (наряду с Пасхой, Рождеством и т.д.); в этот день Церковь вспоминает о том, как Дева Мария принесла младенца Иисуса, по закону Моисееву, в храм; вообще сретенье означает встреча;
  9злыдарка (ж), злыдарь (м) — злонамеренный, недобрый человек, колдун, знахарь;
  10редняк — редкий лес.
  Сама напросилась...
• «   алекс74 17.10.07 04:53

  »
  ответ для: cf6imecy69ka
• «   алекс74 17.10.07 04:50

  »
  ответ для: селебрина

  У тебя словарей много??? Если что буду обращаться.... Тебе б в клуб “Что? Где? Когда?“ .. Не пробовала свои силы????Я б приз зрительских симпатий дала
• «   алекс74 17.10.07 04:45

  »
  ответ для: селебрина

  Хи-хи.. где ты такие сказочки выкапываешь????? А где конец этой замечательной истории.. или самой додумывать? Вот мужу с тобой поди не скучно.....
• «   алекс74 17.10.07 04:33

  »
  ответ для: селебрина

  Не... я слишком молодых не люблУУУУ. Уж возраст не тот.. мне б дедушек.... В самый раз
• «   cf6imecy69ka 16.10.07 13:34

  »
  ответ для: Алекс74

  всегда пожалуйста
• «   селебрина 16.10.07 13:20

  »
  ответ для: Алекс74

  Тютелька - уменьшительное от диалектного тютя “удар, попадание“.
  (умно так, наморщив лоб грю...)

начало