-
Их несколько.Нравятся Вероника Тушнова,Юлия Друнина,Константин Симонов.
-
ответ для: Встратесса
Да у него все мне нравятся, нет любимого или нелюбимого произведения
-
ответ для: ,,,Натали,,,
,,,Натали,,, писал(а): Эдуард Асадов |
что любимое у него?
-
Пушкин
-
Я как раз начала читать книгу о Цветаевой, о её жизни, влиянии и других подводных камнях
-
яшка каzанова
-
мне нравится быть женщиной: худеть,
носить каблук, пугаться насекомых.
мне нравится быть мальчиком: хуеть
от женских пальцев, даже незнакомых -
-
в троллейбусе, метро или такси.
мне нравится мужчиной быть: потратить
бумажник денег, времени и сил
на новое запутанное платье
-
мне-женщине. остричь усы, обрить
лицо и голову, надеть тугие джинсы.
мне нравится быть девочкой: каприз
выплескивать на мальчика - ложиться,
-
как бы пугаясь. пачкать эскимо
колени в ссадинах. курить украдкой “яву“,
жечь ненароком занавески, но
еще бояться появляться пьяной
-
на мамины глаза. и жить, смеясь.
мне нравится быть нами: хитромудро
выписывать неведомую вязь
грузинскую. пить. воду пить наутро.
-
любить тобой любимых. ограждать
тебя от недовольства атмосферы.
решать рожать мне или не рожать,
а если да - то от кого. и феном
-
сушить пятно на краешке весны,
чтоб высушить все лужи. знаешь? знаешь...
-
Марьяна Высоцкая
-
Мне ли не знать, как проскакивают Рубикон.
Как, помолившись, с миром бредут в кровать.
А утром встают и, не замечая икон,
Идут убивать.
-
И не для того, чтоб себе заграбастать ничьё.
И не потому, что торкает боль на лицах.
А потому что здравствует мудачьё.
Жрёт и плодится.
-
Да, планета у нас крута. И судьба шикарна.
Ты нам выбрал отменное место, крепя швартовый.
И кому, как не нам, знать о том, как грохочет карма.
Мы готовы.
-
Мы объективно нормальные твари Божьи.
Мы состоялись как Свет. И как Путь мы - четок.
Ты и Сам-то видишь, когда ослабляешь вожжи,
Что мы ничё так.
-
Но за каждым из нас следят, предвкушая, черти.
Потому что чем больше пашешь во Имя Твоё,
Тем больше желаешь сукам собачьей смерти.
hey, yo!
-
Мы кидаем мохито. Пьём Молотов. Мы из брони,
Но не из отделов соц попечительства и опек.
Спаси нас, Господи, воинов глупых. И сохрани.
Как картинку jpeg.
-
Мы не примиряем смирения из брезгливости.
И по той же причине не ходим к себе под окна.
Отключи в нас Господи, жажду тотальнейшей справедливости.
Или сделай хотя бы её слабее,
Чем страх подохнуть.
-
яшка казанова
-
равенство - две смятых в одну прямых на простыне;
вскинутые вверх руки, прижатые к белой стене;
“мне пора“ - “провожу“ - бешеный секс в коридоре;
моя ладонь как продолженье твоей ладони;
помадой нарисованное = на смуглой ключице;
двойная доза улыбки, оставленная продавщице.
-
выходить из машины одновременно, как в фильмах;
спорить о том, где было жарче - в Риме или в Афинах;
кольцо носить на правой, серёжку - в левом;
бить под дых именами: ксюша, наташа, лена;
упрямо не спать в разное время суток;
колдовать на кухне: я - над кофе, а ты - над супом.
-
совершенно отличные по содержанию книжные полки;
бардак на кухне - остался после попойки;
зеркала, привыкшие к вот этим подчёркнутым скулам;
стальные голени нас двоих держащего стула;
рассвет за спиной смущённый, неловкий, робкий;
вето, наложенное на все мои командировки.
-
смотреть californication запоем, становясь немного фанатами.
ну и... в самолётах не сажать тебя к иллюминатору.
-
А я и
читать люблю.
-
Вера Полозкова
-
Медленный танец
-
С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится;
в нем мужчина не обретен еще;
она смотрит ему в ресницы – почти тигрица,
обнимающая детеныша.
-
Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые;
замолкает всегда внезапно, всегда лирически;
его хочется так, что даже слегка подташнивает;
в пальцах колкое электричество.
-
Он немножко нездешний; взор у него сапфировый,
как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его;
его тянет снимать на пленку, фотографировать –
ну, бессмертить, увековечивать.
-
Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают,
те на шее висят, не сдерживая рыдания.
Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую
жажду полного обладания,
-
и ревнует – безосновательно, но отчаянно.
Даже больше, осознавая свое бесправие.
Они вместе идут; окраина; одичание;
тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.
-
Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует,
наблюдать за ним, «вот я спрячусь – ты не найдешь меня»;
она старше его и тоже почти красивая.
Только безнадежная.
-
Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая;
солнце мажет сгущенкой бликов два их овала.
Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала.
Перестиховала.
-
Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь,
как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба;
у меня до тебя все что ни любовь – то
выкидыш,
я уж думала – все, не выношу, несудьба.
-
Зачинаю – а через месяц проснусь и вою –
изнутри хлещет будто черный горячий йод
да смола. А вот тут, гляди, — родилось живое.
Щурится. Улыбается. Узнает.
-
Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще;
трется носом в ее плечо, обнимает, ластится.
Он не любит ее, наверное, с января еще –
но томим виноватой нежностью старшеклассника.
-
Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности
тупика; «я тебе случайная и чужая».
Он проводит ее, поможет ей чемодан нести;
она стиснет его в объятиях, уезжая.
-
И какая-то проводница или уборщица,
посмотрев, как она застыла женою Лота –
остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится
и до вечера будет маяться отчего-то.
-
Марина Цветаева. Она - гений.
-
Блок и Есенин
вход
начало
